Размеры и соотношения различных частей ордеров в массах достаточны для перехода к их изображению в деталях путем замены прямых и наклонных линий соответствующими профилями.
При вычерчивании деталей отдельных ордеров необходимо обратить внимание на некоторые части, которые разработаны очень сложно. Ими являются карнизы, ионическая и коринфская капители.
Для обеспечения устойчивости от опрокидывания свешивающейся части карниза в поддерживающей его части укладываются выпускные камни, называемые МОДУЛЬОНАМИ. Размеры их обычно следующие: ширина по фасаду – 1 модуль; свободный свес – несколько больше модуля; расстояние между модульонами – около 1и1/2 модуля.
Иногда вместо сильно выступающих и сравнительно крупных модульонов в поддерживающей части карниза применяется ряд мелких параллелепипедов, расположенных близко друг от друга и называемых ЗУБЦАМИ и СУХАРИКАМИ.
В зависимости от наличия в поддерживающей части карниза зубцов или модульонов дорический ордер имеет две разновидности: с зубцами и с модульонами. В ионическом ордере в поддерживающей части карниза имеются только зубцы, а в коринфском – и зубцы и модульоны в виде кронштейнов.
Профили архитектурных ордеров состоят из отдельных элементов, называемых ОБЛОМАМИ. Обломы бывают прямолинейные и криволинейные. К прямолинейным обломам относятся: пояс, полочка и плинт. Криволинейные обломы могут быть простые, описанные из одного центра, и сложные, описанные из двух центров. К простым обломам относятся: вал прямой и обратный, четвертной вал, прямая и обратная выкружк. К сложным – прямой и обратный гусек, прямой и обратный каблучок, скоция. Иногда встречаются комбинации из двух элементов, имеющие свои названия. Так, валик с полочкой называется астрагалом.
Построение обломов показано на рис. 6.
Во всех ордерах заметно стремление избежать однообразия, размещения рядом частей, одинаковых по форме, размерам и значению. Главные элементы чередуются со второстепенными, широкие - с узкими, прямолинейные - с криволинейными. Это одно из основных правил профилирования.
Принципы построение баз греческих ордеров одинаковы. Построение деталей можно рассмотреть на примере аттической базыдля коринфского ордера. При построении этой базы в массах, мы будем делить высоту базы, равную всегда одному модулю, на три части, предназначая нижнюю часть для плинта, а две верхние для дальнейшей разработки (рис.7,8).
Вынос плинта определяется уже известным для нас способом. Часть базы над плинтом состоит из трех частей – двух валов и скоции, поэтому мы делим эту высоту на три одинаковые части, из которых нижняя определяет высоту нижнего вала, следующая над ней соответствует скоции с двумя узкими полочками сверху и снизу, а верхняя часть определяет второй вал с полочкой над ним. Таким образом, из двух валов нижний сам собой получается несколько грузнее верхнего, что вполне логично.Ввиду того, что в дальнейшую обработку этой базы введены части очень незначительных размеров, полезно высоту базы несколько увеличить. Для этого верхнюю полку базы лучше отнести к стержню колонны, делая ее из одного с ним куска, тогда как сама база может быть даже из другого материала; таким образом, для некоторого увеличения частей базы можно считать высоту ее в 1 модуль, не принимая во внимание верхней полки. Высота плинта в таком случае получится, как и раньше, равной 1/3 модуля; для распределения же остальных частей можно продолжать то построение, которое было указано выше (рис.7).
Рис.7 Построение аттической базы для коринфского ордера
При больших размерах ордера скоция представляется большой, несколько монотонной выемкой. В таком случае она может быть разделена на две равные части, из коих каждая содержит в себе скоции значительно меньших размеров и астрагалы. Таким образом, вместо одной скоции получаются две смежные и два астрагала – прямой и обратный. Путем такого построения получается база коринфского ордера.
Ионическая база представляет собой упрощение коринфской, достигаемое уничтожением нижнего вала; все же остальные части коринфской базы остаются.
Итак, для построения ионической базы разделим высоту ее на три равные части, заняв одну из них плинтом. В верхней части содержатся вал и скоция, т. е. два деления, поэтому мы делим верхнюю часть вместе с верхней полкой пополам. Верхняя половина занята валом, а нижняя скоцией.
На рис. 9 приводится один из простейших способов построения ЭНТАЗИСА колонны. Для этого на высоте одной трети ее вычерчивается полукруг. От верхней грани колонны опускается прямая до встречи с полукругом. Дуга, заключенная между вертикалями верхней и нижней граней колонны, делится на произвольное число одинаковых частей. На такое же число делится расположенная выше часть колонны. Пересечение спроектированных точек деления позволяет получить плавную кривую при помощи лекала.
Рис.8 Построение баз, капителей и каннелюр
Рис.9 Построение энтазиса
Дорический ордер. Основные части дорических ордеров приведены на рисунках 10-14.
Ствол колонны дорического ордера имеет ряд продольных желобков, которые называются КАННЕЛЮРАМИ. Каннелюры способствуют лучшему выявлению округлости колонны и оживлению ее световыми рефлексами. По всей окружности дорической колонны располагается 20 каннелюр. Построение кривизны их делается при помощи равностороннего или прямоугольного треугольника, как показано на рис. 8. Своеобразно устроен фриз дорического ордера. В нем над осями всех колонн и над промежутками между колоннами находятся ТРИГЛИФЫ. Это тонкие пластинки, наложенные на плоскость фриза, имеющие скошенные углубления, подобно составленным вместе трем полоскам (рис. 10). Ширина триглифа 1 модуль, высота 1 и 1/2 модуля. Все полосы и скосы легко распределяются в нужных размерах, если ширину триглифа разделить на 12 частей (12 парт).
Архитрав дорического ордера увенчан полочкой, поддерживающей шесть капель в виде усеченных конусов. Чтобы распределить по фасаду эти капли на одинаковых расстояниях, рекомендуется воспользоваться линиями, определяющими впадины и полоски триглифа, как показано на рис.10.
Промежутки между триглифами заполнены особыми плитами, имеющими скульптурный рельеф. Они называются – МЕТОПАМИ.
Для ясного представления об обработке нижней части слезникового камня на рис.14 приведены СОФФИТ или ПЛАФОН дорического ордера – план антаблемента с видом снизу вверх. Как видно, широкая впадина на нижней части слезника разбита на отдельные прямоугольники, соответствующие расположению триглифов и метоп. В местах, расположенных над триглифами, находятся группы капель в три ряда в виде усеченных конусов по шесть штук в каждом ряду. Метопам соответствует членение узкими полочками на отдельные части в виде ромбов, треугольников и узких поперечных прямоугольников. Отличительные особенности дорического ордера с модульонами: архитрав состоит из двух, расположенных уступами, полос; в поддерживающей части карниза над триглифами находятся массивные модульоны, на нижней стороне которых имеется 36 капель (6 рядов по 6 капель).
Рис.10 Детали триглифа
Рис.11 Дорический ордер с зубцами
Рис.12 Дорический ордер с модульонами
Рис.13 База и пьедестал дорического ордера
Рис.14 Плафоны дорического ордера с зубцами и модульонами
Ионический ордер является более изящным по своим пропорциям. Главные части этого ордера показаны на рисунках 15-18.
Ствол колонны ионического ордера расчленен 24 каннелюрами, имеющими в плане форму полукруга, а между каннелюрами оставлены узкие промежутки – ДОРОЖКИ шириною в I парту.
Построение каннелюр показано на рис.8.
Построение базы ионического ордера не представляет трудностей и может быть выполнено по чертежу на рис. 16.
В капители ионического ордера (рис. 17), как было указано ранее, отсутствует шейка, в связи с чем, высота ее небольшая – 2/3 модуля. Здесь абака совсем необычной формы и состоит из двух частей. Верхняя абака непосредственно поднята под архитрав, а нижняя закручивается с двух противоположных сторон в виде спиральных завитков или волют.
Волюты имеют гладкое поле с выступающей полочкой, делающей, три полных спиральных оборота и заканчивающейся небольшим кружком в центре – ГЛАЗКОМ волюты. Для достижения плавных спиральных оборотов существует ряд практических; рекомендаций к вычерчиванию волюты. Одна из них приводится проф. Михайловским И.Б. и заключается в следующем (рис. 18). Сначала находятся центры глазков волюты. Они лежат на расстоянии I модуля от оси колонны и совпадают с вертикальной касательной к очертанию валика астрагала колонны. Глазок волюты вычерчивается радиусом в I парту. В кружке проводятся вертикальный и горизонтальный диаметры, концы которых соединяют и получают вписанный в окружность квадрат. Из центра окружности на стороны квадрата опускают перпендикуляры (апофемы). Точки пересечения апофем и сторон квадрата обозначают цифрами 1, 2, 3,4. Разделив каждую из апофем на 3 части, получим, начиная с апофемы, идущей от центра к точке 1 – точку 5, от центра к точке 2 – точку 6 и аналогично точки 7-13. Последняя точка попадает в центр глазка. Все обозначенные цифрами точки будут служить центрами каждой четверти спирального завитка волюты. Сперва ставят ножку циркуля в точку 1 и размером в 1/2 модуля описывают 1 /4 окружности до встречи с продолжением горизонтальной прямой 1-2. Затем переставляют ножку циркуля в точку 2 и продолжают спиральную кривую в 1/4 окружности до встречи с продолжением прямой 2-3. Далее переставляют ножку циркуля в точку 3 и поступают аналогичным образом. Из точки 4 описывается дуга несколько больше 1/4 окружности, чтобы кривая остановилась на продолжении прямой 4-5 и т.д. При этом требуется правильное и точное, вычерчивание. Пользуясь точками 1-12, получаем внешнюю спираль волюты. Для построения другой внутренней спирали необходимо снова определить положение ее центров. Для этого расстояние между точками 1 и 5 делят на четыре части и отмечают первую точку деления, ближайшую к точке 1. Также поступают со всеми остальными промежутками между прежними центрами и соединяют точки деления так, что получают ломаную линию центров второй спирали и, используя новые точки в качестве центров, получают плавный внутренний виток волюты.
Завитки волют образуют по бокам капители два своеобразных валика, которые называются БАЛЮСТРАМИ. Архитрав ионического ордера имеет высоту 1 и 1/4 модуля, увенчан полочкой с каблучком и состоит из трех частей.
К о р и н ф с к и й о р д е р является наиболее богатым по отделке и легким по пропорциям (рис. 19, 20). Ствол колонны его так же, как и ионического ордера декорирован 24 каннелюрами такой же формы. Отличительной чертой архитрава является введение криволинейных профилей в отступах. В поддерживающей части карниза под слезниковым камнем находятся модульоны в виде лежачих кронштейнов, а ниже – ряд зубцов. Размеры модульонов и расстояния между ними согласованы с осями колонн и с зубцами.
Оформление софита показано на рис. 21.
Капитель коринфского ордера имеет высоту 2 и 1/3 модуля – 2 модуля приходится на основную часть капители, украшенную листьями и завитками, 1/3 модуля – на абак. Конструктивную основу капители составляет особый барабан или колокол, который представляет собой круглое тело с радиусом 5/6 модуля и в профиль имеет вид сильно вытянутого гуська, в нижней части углубленного на величину каннелюры. Под абаком располагаются волютообразные завитки, а под завитками – два яруса листьев.
Построение коринфской капители показано на рис. 22. Необходимо иметь в виду, что некоторые части капители рассматриваются в искаженном виде (в ракурсе), поэтому для правильного вычерчивания ее следует делать два изображения: фасадное и диагональное.
Рис.15 Ионический ордер
Рис.16 Малоазийская база и пьедестал ионического ордера
Рис.17 Капитель ионического ордера. Построение волюты
Рис.18 Построение волюты ионического ордера
Рис.19 Коринфский ордер (фасадная проекция)
Рис.20 База и пьедестал коринфского ордера
Рис.21 Плафон коринфского ордера
Рис.22 Построение коринфской капители (диагональная проекция)
Для вычерчивания абака из центра колонн радиусом в 2 модуля описывается окружность, диаметр которой соответствует диагонали абака. По диагоналям чертится вписанный в окружность квадрат. Сторона этого квадрата принимается за радиус для определения с помощью засечек центра кривой вогнутой части абака. Затем на диагональном виде рисуется натуральный профиль абака, который потом может быть изображен в плане и на фасаде. Следующий этап – нахождение в плане 8 точек – трехчетвертных валиков, представляющих собой пучки стеблей листьев и выходящих из них завитков волют, как бы поддерживающих углы абака и розетки на вдавленных частях абака. На фасаде капители угловые завитки видны в ракурсе, поэтому они вначале правильно изображаются на диагональном виде, потом проецируются на план, а затем выполняется фасадная проекция.
Предварительно определяются пределы, в которых находятся завитки. Для этого высота капители в 2 модуля делится на три части: нижний ряд акантовых листьев, верхний ряд акантовых листьев и ряд завитков, поддерживаемых своими листьями. Причем на завитки приходится 2/3 верхней третьей части капители. Затем проводится линия, касательная к валику астрагала и четвертному валу абака. Завитки и листья на диагональном виде капители не должны выходить за пределы этой касательной. В данных пределах находятся угловые завитки. Листья также вначале изображаются на диагональнойпроекции, затем на плане, и только затем переносятся на фасадную проекцию капители.
Сложный или композитный ордер в деталях представлен на рис.23. Подробное описание его не приводится в связи с тем, что после рассмотрения основных принципов построения других типов ордеров выявление особенностей этого, ордера не представляет каких-либо существенных трудностей.
Расположение колонн на фасаде определяется ИНТЕРКОЛУМНИЕМ. Интерколумний –это расстояние между нижними частями колонн.
В заключение на рис. 24 приводятся порезки – орнаменты, характерные для обломов. Рисунок порезки повторяет очертание облома, выявляет его форму. Это может быть отмечено в иониках, которыми украшался четвертной вал, в акантовых листьях на гуське и каблучке, в бусах на валике и др.
Рис.23 Композитный ордер
Рис. 24 Прорисовки, характерные для архитектурных обломов
Правило пяти ордеров архитектуры / Джакомо Бароццио да Виньола; Перевод А. Г. Габричевского; Комментарий Г. Н. Емельянова. - Издание стереотипное. - Репринт с издания 1939 года (Москва: Издательство Всесоюзной Академии архитектуры). - Москва: Издательство «Архитектура-С», 2005. - 168 с., ил. - (Классики теории архитектуры).
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА.
В основу настоящего издания положено первое известное нам издание виньоловского трактата, которое большинство исследователей датирует 1562 или 1563 г., опираясь на письмо от 12 июня 1562 г. сына Виньолы Джачинто, пославшего по поручению отца экземпляр „Правила“ в Парму герцогу Оттавио Фарнезе, и на привилегию папы Пия IV, правившего с 1559 по 1564 г. Это издание, вышедшее без имени издателя и без указания места и года издания, состоит из 32 гравированных на меди листов со сплошной нумерацией, включая титульный лист (I), папскую привилегию (II) и посвящение с обращением к читателям (III); издание 1562 г. (по экземпляру, хранящемуся в библиотеке Государственного Эрмитажа) целиком воспроизводится в настоящем издании, занимая титульный лист, текстовую вступительную часть и таблицы от IV до XXXII. Однако вопрос о первом издании виньоловского трактата и его датировке не может еще считаться окончательно разрешенным. Действительно, последний абзац предисловия к читателям, где Виньола обещает дать на таблицах экспликацию наиболее употребительных архитектурных терминов, выгравирован за недостатком места более мелким шрифтом и является, несомненно, более поздней припиской, равно как и самые экспликации и соответствующие им буквы на таблицах, выгравированные тем же более мелким шрифтом. Если прибавить к этому имеющиеся устные свидетельства о существовании более раннего, гравированного на дереве издания, а также если принять во внимание орнаментацию титульного листа, говорящую в пользу более поздней датировки, приходится признать, что мы еще далеки от окончательного решения проблемы. Следующее издание, вышедшее предположительно в 70-х годах, т. е., возможно, еще при жизни Виньолы, и также без указания издателя, года и места, отличается от „первого“ тем, что в нем добавлено пять таблиц: сопоставление пяти ордеров - табл. III, порталы Капраролы - табл. XXXIII и XXXIV, Канчеллерии - табл. XXXVI, дверь палаццо Фарнезе - табл. XXXV и камин - табл. XXXVII. В последующих изданиях (у Росси и Орланди в Риме, а также в Венеции - см. Библиографию) воспроизводятся таблицы первых двух, видимо, с тех же досок, с добавлением целого ряда таблиц с изображением построек Микельанджело, из которых в настоящее издание включена только Порта дель Пополо (табл. XXXVIII), поскольку Виньола участвовал в ее строительстве. Таким образом, читатель имеет перед собой полный состав так называемого „первого“ издания и все наиболее интересные добавления последующих, причем текст трактата, вкомпонованный в таблицы, дается в русском переводе впереди самых таблиц.
К тексту трактата прилагаются переводы биографических материалов о Виньоле от XVI до XVIII в. На первом месте помещены отрывки из „Жизнеописаний“ Вазари, современника Виньолы, который не посвятил отдельного очерка „описанию“ его произведений, как он это сделал для крупнейших мастеров, живших в его время, но ограничился краткими и довольно сдержанными упоминаниями о Виньоле в целом ряде биографий. В его отзывах нередко чувствуется соперник, как, например, в попытках умалить роль Виньолы в строительстве виллы папы Юлия, композицию которой Вазари целиком приписывает себе. Основным источником для биографии Виньолы служит следующее за Вазари жизнеописание, написанное Игнацио Данти (1537-1586) и предпосланное им виньоловским „Двум правилам прикладной перспективы“, которые были им изданы с обширным комментарием после смерти мастера в 1583 г. Игнацио Данти, крупнейший математик и географ своего времени, был сыном архитектора Джулио Данти, бывшего долгое время помощником Виньолы. Близость семьи Данти к семье Виньолы является для нас залогом достоверности тех сведений, которые Данти дает в своей биографии мастера. Следующая биография, заимствованная из сборника Бальоне „Жизнеописания живописцев, скульпторов и архитекторов с 1572 по 1642 г.“, относится уже к XVII в. и характеризует то всеобщее признание, которое творчество Виньолы получило в эпоху барокко. И, наконец, последняя биография Милициа из его „Записок о самых знаменитых архитекторах“ интересна критическими оценками ее автора, архитектора-практика середины XVIII в., страстного поборника классицизма, строгого ревнителя канонов, готового любого „классика” изобличить в ошибке или вольности.
Комментарий архитектора Г. Н. Емельянова является первой попыткой дать критический анализ виньоловского канона. В многочисленных комментированных изданиях XVII и XVIII вв. эта задача по большей части даже и не ставится; обычно дело ограничивается развернутым пересказом и параллельным сопоставлением виньоловских ордеров с ордерами других теоретиков. Комментарий к настоящему изданию дает критический анализ метода Виньолы. В связи с этим автор затрагивает ряд проблем очень мало или вовсе не освещенных в существующей литературе, а именно отношение Виньолы к тем античным памятникам, которые он упоминает, его отношение к предшествовавшим ему теоретикам - Витрувию, Альберти и Серлио, степень его зависимости от них и, наконец, вопрос о связи его канона с осуществленными им постройками. К комментарию приложена краткая хронологическая канва жизни и творчества Виньолы, в которой перечислены все достоверные и приписываемые ему произведения с указанием главнейших изданий, содержащих обмеры или другие изображения этих построек. Редакция считала необходимым ограничиться в этой части кратким справочным материалом, памятуя о том, что издание трактата отнюдь не должно было превращаться в монографию о Виньоле как архитекторе. Особые трудности представляло составление библиографии. Не говоря о том, что вопрос о первых изданиях трактата еще не разрешен, лишь незначительная доля бесчисленных переизданий трактата представлена в книгохранилищах Союза. Это заставило редакцию отказаться от исчерпывающей и притом, что было бы крайне желательно, от аннотированной библиографии.
Вступительная статья и хронологическая канва составлены А. Г. Габричевским, им же выполнен перевод текста трактата. Биографические материалы перевел с итальянского А. И. Венедиктов. Комментарий составлен Г. Н. Емельяновым, библиография - А. Л. Саккетти.
ТРАКТАТ ВИНЬОЛЫ И ЕГО ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ.
„Правило пяти ордеров“ Виньолы впервые было напечатано в Риме в 1562 г. Трактат Виньолы - последний документ эпохи Возрождения в Риме; церковь Джезу, построенная по проекту Виньолы - первая иезуитская церковь, первый образец зрелой барочной архитектуры. Виньола, как теоретик и практик, был воспитан в традициях искусства высокого Возрождения, в традициях школы Браманте и Рафаэля; однако его деятельность, как зрелого мастера, относящаяся ко второй и третьей четверти XVI в., протекает уже в обстановке все усиливающейся феодальной и клерикальной реакции, в годы Тридентского собора и иезуитской инквизиции, в годы глубокого кризиса реалистического мировоззрения, кризиса, нашедшего себе непосредственное выражение в формах раннего римского барокко. Творчество Виньолы, как мастера переходного времени, оказало одинаково сильное влияние как на создание архитектурного стиля римской контрреформации, так и на экспансию возрожденческой классики за пределы Рима и даже Италии.
Разгром Рима имперскими войсками в 1527 г. сильно обескровил художественную культуру папской столицы. Многие мастера эмигрировали: кто на север Италии, как Джулио Романо и Сансовино, кто во Францию, как Серлио и Приматиччо, за которым на время последовал и Виньола. Из крупных мастеров в Риме остался один Микельанджело, яркая индивидуальность которого наложила свой отпечаток на римское искусство последующих поколений. Виньола, руководивший после его смерти в 1564 г. строительством собора св. Петра, не избежал его влияния; мало того, он наряду с Микельанджело и явился одним из создателей римского барокко. Однако, потеряв почву в Риме, классическая традиция высокого Возрождения не умерла, но постепенно и прочно завоевывает северную Италию (Джулио Романо в Мантуе, Палладио и Сансовино в Венеции, Санмикеле в Вероне, Алесси в Генуе), затем Францию, и, наконец, всю Европу, где эта традиция, постепенно перерождаясь, доживает до эклектизма XIX в. В этом процессе экспансии и перерождения римской классики значительную роль сыграла не только связь отдельных мастеров с традициями античности или римской школы, но и архитектурные трактаты, в числе которых трактат Виньолы занимает совершенно особое место.
Благодаря краткости, догматичности изложения и простоте методов расчета „Правило пяти ордеров“ сделалось каноническим учебником почти* для всех архитектурных школ, воспринявших „классическую“ традицию итальянского Возрождения, т. е., другими словами, почти для всей европейской архитектуры от XVII до середины XIX в. Об этом свидетельствуют бесчисленные издания и переработки трактата на всех европейских языках**. Своей элементарностью и практичностью это руководство затмило и Витрувия, и Серлио, и Палладио, и Скамоцци, которые изучались отдельными специалистами и крупными мастерами, но которые никогда не имели и не могли иметь той популярности и того влияния на повседневную архитектурную практику, какие выпали на долю Виньолы. Популярность виньоловского трактата сыграла поэтому в истории европейской архитектуры двоякую роль: положительную и отрицательную. С одной стороны, „Правило пяти ордеров“, несомненно, содействовало быстрому созреванию и развитию ордерной архитектуры в различных европейских странах, так как оно давало общедоступный ключ к проблемам классического наследия***. Однако, с другой стороны, именно благодаря его элементарности и догматичности трактат сделался евангелием для всех видов академического и эклектического формализма, в особенности в XIX в. Чтобы понять своеобразную судьбу этой книги, которая, возникнув на почве подлинно классического искусства высокого Возрождения, превратилась в мертвую академическую „шпаргалку“, необходимо несколько ближе ознакомиться с историей возникновения и с содержанием самого трактата.
____________
* Исключение составляет Англия, где особой популярностью пользовался Палладио.
** См. Библиографию в конце книги.
*** Это в особенности относится к Франции и, повидимому, к России. Русские мастера XVIII в., несомненно, были знакомы с Виньолой, о чем свидетельствуют русские издания трактата того времени. Вопрос о влиянии Виньолы на архитектурную практику русского классицизма - задача будущих исследований.
Еще в бытность свою в Болонье молодой Виньола был, повидимому, близко знаком с такими знатоками античности, как архитекторы Перуцци и Серлио, историк Гвичардини и филолог Алессандро Манцуоли. В 1532 г. Виньола попадает в Рим, который далеко еще не оправился после разгрома 1527 г. Однако уже при Павле III (Фарнезе), избранном в 1534 г., культурная, строительная и художественная деятельность начинает постепенно оживать. Перуцци, возвратившийся в Рим, руководит постройкой Ватикана и берет себе Виньолу в помощники. Несмотря на реакционную политику Павла III, при котором уже свирепствовала инквизиция и в 1535 г. состоялось открытие Тридентского собора, контрреформация в лице папы еще терпимо относится к гуманизму, который находит себе много приверженцев среди знати, литераторов и художников. Традиции „золотого века“ еще живы, мало того, для 30-х и 40-х годов характерна тенденция подытоживания и канонизирования великих достижений античности и Возрождения. После безвременья 20-х годов наблюдается новая волна археологических изысканий, желание отдать себе отчет в сущности совершившегося возрождения античности, понять его исторические корни, сформулировать законы подлинно классического искусства. Эта тенденция легла в основу вазариевских „Жизнеописаний“, замысел которых возник в 1546 г. в среде тех писателей и художников, которым покровительствовал кардинал Алессандро Фарнезе, постоянный покровитель и заказчик Виньолы, посвятившего ему свой трактат; эта же тенденция легла в основу той витрувианской академии, в недрах которой, несомненно, созрел замысел виньоловского трактата. Академия эта, основанная, повидимому, в 1538 г., носила громкое название „Академии доблести" (Academia della Virtú); в состав ее входили между прочими Алессандро Манцуоли из Болоньи, Марчелло Червини (будущий папа Марцелл II),кардинал Маффеи, филолог, грамматик и критик Клаудио Толомеи и комментатор Витрувия Филандер, а также архитекторы Перуцци и Виньола. Перуцци, умерший в 1536 г., оставил огромный материал по теории и археологии античной архитектуры, который был в значительной степени использован Серлио в его трактате, первые книги которого вышли уже в 1537 г. Академия просуществовала недолго; однако, судя по дошедшему до нас письму Клаудио Толомеи к графу Агостино Ланди от 14 ноября 1543 г., витрувианцы, идя по стопам Рафаэля, фра Джокондо и Кастильоне* ставили себе грандиозные задачи, которые вкратце сводились к следующему. Во-первых, предполагалось новое критическое издание текста Витрувия, а также издание этого же текста, изложенного „хорошей“ цицероновской латынью и снабженного рисунками, как иллюстрирующими самый текст, так и воспроизводящими античные постройки, с указанием совпадений с витрувианским каноном и отклонений от него; кроме того, предполагался итальянский перевод, словарь темных выражений оригинала, словарь латинских и греческих технических терминов, толковый словарь итальянских терминов и, наконец, указатель, позволяющий отыскать тот или иной термин на соответствующих рисунках. Во-вторых, было задумано историческое описание всех - как сохранившихся, так и разрушенных - античных построек в Риме и за его пределами, а также монументальное издание зарисовок и обмеров всех античных древностей, вплоть до медалей и всякого рода орудий, причем каждый памятник должен был иметь исторический и эстетический комментарий, а античным ордерам и деталям отводился особый раздел.
____________
* Ср. „Мастера искусства об искусстве“, т. I, стр. 163-171. М. ОГИЗ, 1937.
Эта обширная программа, которая была рассчитана на три года, так и осталась неосуществленной, по всей вероятности, за отсутствием финансовой поддержки со стороны какого-нибудь мецената, на необходимость привлечения которого недвусмысленно намекает Толомеи в своем письме к графу Ланди. Однако работа академиков прошла не даром. Не говоря о том, что и Барбаро и другие позднейшие теоретики и комментаторы могли пользоваться материалами академии, Виньола, несомненно, принимал участие в ее изысканиях с 1536 г. (когда он, после смерти Перуцци, лишился своей должности по строительству Ватикана) и до своего отъезда во Францию в 1541 г. Столь же несомненно, наконец, что „Правило пяти ордеров“ является плодом работ Виньолы в витрувианской академии.
Но Виньола не был кабинетным ученым. Заваленный заказами и поглощенный практической деятельностью, он лишь двадцать лет спустя приступил к изданию своего руководства, располагая обширным обмерным материалом. Произошло это, как он сам говорит в своем предисловии „Читателям“, по настоянию друзей. Не подлежит сомнению, что все таблицы так называемого „первого“ издания выполнены самим Виньолой. Об этом свидетельствуют его подлинные рисунки, хранящиеся в Уффициях (см. Хронологическую канву), на которых Виньола написал даже весь текст в том виде, в каком он воспроизведен на гравюрах. Мало того, возможно, что Виньола является и автором гравюр; в пользу этого предположения можно привести слова Вазари (см. стр. 61), который в жизнеописании Маркантонио упоминает Виньолу как гравера, ссылаясь на его трактат. Кроме того, не следует забывать, что как-раз в это время, в начале 60-х годов, начиналось строительство Капраролы, и возможно, что архитектор хотел познакомить заказчика, кардинала Алессандро Фарнезе, с элементарными законами своего искусства; недаром в качестве примера карниза Виньола изобразил в своем трактате карниз Капраролы. Из предисловия явствует, что Виньола не хотел ограничиваться изданием краткого руководства, а предполагал выпустить еще целый ряд исследований по теории архитектуры**, из которых до нас дошла только его „Перспектива“, вышедшая в посмертном издании Данти в 1583 г.
____________
** Согласно свидетельству Вазари (см. стр. 62), которому в данном случае нет оснований не доверять, Виньола, помимо опубликованных трудов, - т. е, очевидно, трактата, - „пишет“ другие теоретические сочинения (Вазари писал о Виньоле, когда Виньоле было 58 лет, т. е. в 1565 г. Второе издание „Жизнеописаний“, в которое автор включил сведения о своих современниках, вышло в 1568 г.).
Если бы сохранились другие теоретические сочинения Виньолы, судьба его трактата была бы, вероятно, иной; возможно, что догматичное и формальное краткое руководство получило бы недостающее ему принципиальное и научное обоснование, которое парализовало бы отрицательное влияние, оказанное им на европейскую архитектурную практику. А главное, мы наверняка получили бы ответ на целый ряд недоумений и вопросов, которые возникают у каждого архитектора и историка при внимательном изучении „Правила пяти ордеров“.
Все эти вопросы сводятся в основном к следующему: чем объяснить, что Виньола, хотя бы даже в кратком руководстве, рассматривает ордер как совершенно абстрактную систему, никак не связывая его с проблемами масштабности и абсолютных размеров? Чем объяснить, что Виньола ни слова не говорит о взаимной зависимости высоты колонны, ее сужения и размера междустолпий, хотя бы в пределах того, что дает Витрувий и чего Виньола, конечно, не мог не знать? Какова та средняя, оптимальная высота ордера, которую Виньола положил в основу своей системы пропорций? Не мог же он считать, что эти пропорции пригодны для любой абсолютной величины и что их можно механически увеличивать или уменьшать, не искажая их смысла, как это, видимо, думали все те „классики” и эклектики, которые честно строили по Виньоле. Предполагать, что „Правило пяти ордеров” не более как краткое руководство для каменщиков и лепщиков, едва ли возможно, если верить автору, который в предисловии прямо говорит, что канон его является плодом многолетних научных изысканий и выведен им „исключительно, чтобы пользоваться им для моих собственных надобностей”. Наконец, достаточно хотя бы приблизительно прикинуть виньоловское „Правило” к дошедшим до нас его собственным постройкам, и мы легко убедимся в том, что Виньола-архитектор, за исключением разве карниза в Капрароле да отчасти несохранившегося и обмеренного Летаруйи дома на пьяцца Навона, не только „вольно” применяет свое „Правило”, но чаще всего вовсе с ним не считается. Несомненно, что Виньола-художник на практике всегда исходил из тех масштабных закономерностей, о которых Виньола-теоретик не обмолвился ни единым словом.
Правда, одна фраза в предисловии проливает некоторый свет на эту проблему. Возражая тем, кто, не веря в возможность незыблемых правил, ссылаются на Витрувия, утверждавшего, что „в украшениях постоянно приходится увеличивать или уменьшать пропорции отдельных членений, чтобы при помощи искусства возмещать то, в чем по той или иной случайной причине обманывается наше зрение”, Виньола отвечает: „В таких случаях все равно необходимо знать, какой именно размер должен видеть наш глаз, а это всегда и будет тем твердым правилом, которое считают необходимым соблюдать*. Кроме того, нужно пользоваться определенными и прекрасными правилами перспективы...”. Несмотря на некоторую туманность выражений Виньолы, из этой фразы можно заключить, во-первых, что во времена Виньолы существовали антиклассические, уже барочные, течения в архитектурной теории и практике, которые использовали Витрувия для отрицания самой возможности рационального обоснования законов архитектуры**, во-вторых, что Виньола как-раз и является сторонником этой закономерности, распространяя ее действия на те оптические коррективы, о которых говорит Витрувий и которые относятся к области перспективы, - науки, по его мнению, необходимой архитектору не менее, чем живописцу. Правда, „Два правила практической перспективы”, вышедшие после смерти Виньолы, касаются исключительно начертательной перспективы и ничего не дают по вопросу об учете перспективного восприятия при создании архитектурных форм, тем не менее, мы повторяем, Виньола не мог не знать о тех законах масштабности, о которых он умалчивает в своем трактате и которые, несомненно, должны были быть освещены в других, не написанных им или не дошедших до нас, трактатах. Вопрос о том, почему он не счел нужным коснуться их в своем кратком руководстве, остается открытым. Если не прибегать к мало вероятной в данном случае гипотезе о профессиональном засекречивании, приходится признать, что Виньола был очень плохим педагогом, не подозревавшим о том вреде, который он принесет многим и многим поколениям архитекторов.
____________
* Привожу очень неясный итальянский текст этой фразы, в переводе которой я отнюдь не чувствую себя уверенным: „in questo caso esser in ogni modo necessario sapere quanto si vuole che appaia all’occhio nostro, il che sara sempre la regola ferma che altri si havera proposto di osservare“.
Недаром Вёльфлин („Renaissance und Barock“. 3 Aufl., S. 11), основываясь, повидимому, на той же фразе, делает диаметрально противоположный вывод, с которым при нашем понимании текста согласиться невозможно: „Во всем же, что выходит за пределы ордеров, он считает себя ничем не связанным. Ему до духа античности нет никакого дела“.
** Характерно дошедшее до нас сведение о том, что в 1541 г. в Риме была основана „Академия гнева“ (Academia dello Sdegno) для борьбы с витрувианством и витрувианской академией. Ср. Atangi, Lettere facete, 1601, pp. 374, 377, см. Promis, Architetti ed architettura presso i Romani; p. 66 - Memorie della Reale Academia delle Scienze di Torino, Serie seconda, tomo 27, Torino 1873.
Однако если формальность и абстрактность в замысле трактата не дают нам никакого права говорить о формализме Виньолы как теоретика вообще, а тем более о формализме Виньолы как художника, тем не менее, в самом методе построения своего ордерного канона Виньола все же является во всяком случае эклектиком по сравнению с Витрувием и Альберти, а также по сравнению с Палладио и северо-итальянскими теоретиками XVI в., которые восприняли реалистическую традицию античности и XV в. Для этой реалистической традиции характерно, с одной стороны, как-раз конкретное, а не абстрактное понимание ордера, пропорции которого всегда устанавливаются в связи с реальными размерами здания в целом, его конструктивными особенностями и зрительными условиями его восприятия; с другой стороны, для итальянских теоретиков, воспринявших эту традицию, характерно реалистическое отношение к античному наследию; так, например и Альберти и Палладио очень либеральны в отношении канона, вернее, они не столько устанавливают некий канон , сколько дают образцы , допускающие бесчисленные варианты и бесчисленные отклонения в зависимости от конкретных условий, определяющих структуру художественного образа; мало того, Палладио, давая нормальные пропорции того или иного ордера, обычно дает обмеры конкретного античного памятника, как наиболее красивого и удовлетворяющего его образца. Не так поступает Виньола. Если мы не располагаем достаточными материалами, чтобы обвинить огулом всю архитектурную эстетику Виньолы в формализме, тем более, что его художественное творчество и не позволяет нам этого делать, то в отношении использования им античного наследия в построении ордера мы имеем дело со своеобразным видом эклектического конструирования некоей отвлеченной системы, которая создается на основе Витрувия и других теоретиков и путем отбора и абстрагирования отдельных черт из всей совокупности античных памятников. В этом отношении „ордера” Виньолы, в том виде, в каком они излагаются в его трактате, по существу, мало что имеют общего с конкретными образцами античного искусства и во всяком случае по духу несравненно дальше от античности, чем, например, образцы Палладио, хотя и тот и другой опираются на Витрувия и примерно на тот же круг римских памятников. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно прочитать предисловие „Читателям”, где Виньола подробно освещает свой метод. Прежде всего Виньола исходит из эстетической аксиомы,что более красивыми кажутся те произведения, которые „обладают некиими определениями и менее сложными числовыми отношениями и пропорциями“, и те, в которых „каждое малейшее членение в точности служит единицей измерения для больших членений“, т. е. те, для которых модульный принцип целых чисел является не только методом приближенного числового выражения величин, но и принципом реального построения. Другими словами, Виньола сознательно упрощает и вульгаризирует все богатство и разнообразие часто иррациональных отношений, наблюдаемых в большинстве античных произведений. Далее Виньола, компонуя свои канонические образцы, правда, выбирает, по его словам, какой-нибудь определенный конкретный пример, но подвергает его своеобразной обработке чисто эклектического порядка: „Если какое-нибудь мельчайшее членение не всецело подчиняется пропорциям чисел (что очень часто имеет место в работе каменотесов или проистекает от каких-либо других случайностей, которые имеют большое значение для таких мелочей), я это выравниваю в своем правиле, не допуская, однако, никаких существенных отклонений, но опираясь в таких малых вольностях на авторитет других построек“. Так получаются чисто отвлеченные препарированные „идеи“ пяти ордеров.
Итак, виньоловский канон имеет, по существу, очень мало общего с античностью; это скорее канон позднего римского Возрождения, канон, создававшийся в связи с тенденцией задним числом подытожить и зафиксировать достижения „золотого века“. Об этой тенденции мы уже говорили, - она типична для кризиса реалистического мировоззрения, наступившего в Риме на почве феодальной и клерикальной реакции. Вместе с тем, невольно возникает предположение, что Виньола, хотя и дающий отповедь антиклассическим тенденциям в архитектуре, одной ногой уже стоит на почве барокко, для которого ордер постепенно утрачивает свой реальный конструктивный смысл и все более и более приобретает характер отвлеченной и, по существу, уже декоративной системы.
Выводы для советского архитектора напрашиваются сами собой. Трактат Виньолы - в высшей степени интересный документ, как фрагмент не дошедших до нас обширных теоретических и археологических изысканий крупнейшего мастера и как попытка канонизировать архитектурные формы античности на грани между ренессансом и барокко. До конца понять и оценить опыт Виньолы можно лишь в связи с общей историей развития теоретической мысли и в связи с изучением творчества Виньолы как архитектора, что является задачей будущего исследования, после того, как будут обследованы и обмерены все сохранившиеся постройки мастера, и после того, как будет установлено, насколько и как сам Виньола пользовался установленным им каноном в своей архитектурной практике. В то же время „Правило пяти ордеров“ ни в коем случае не может и не должно служить ни учебным пособием, ни руководством при проектировании; оно отнюдь не должно связывать нашего архитектора в его творческой работе, так же, как оно не связывало в этом отношении и самого Виньолу. Однако ни один архитектор не может пройти мимо Виньолы, если он хочет понять историю классического наследия в европейской архитектуре, начиная от эпохи Возрождения и до наших дней. В то же время изучение Виньолы может принести пользу учащемуся или архитектору только при условии сугубо критического к нему отношения, при условии предварительного изучения конкретных образцов классики и, наконец, при условии глубокого знания, хотя бы по Витрувию и Палладио, всех тех проблем классической архитектуры, о которых Виньола умалчивает.
А. Габричевский.
От издательства... 5
Трактат Виньолы и его историческое значение - А. Габричевский. 7
Виньола - Правило пяти ордеров. Пер. А. Габричевского... 11
Вазари, Данти, Бальоне, Милициа - Жизнеописания Виньолы. Пер. А. Венедиктова 59
К атегория: Штукатурные работы
Архитектурные ордера. построение энтазиса
Архитектурный полный ордер (рис. 1, а) состоит из трех частей: пьедестала - нижней части, колонны - средней части и антаблемента - верхней части. Неполный ордер (рис. 1, б) не имеет пьедестала.
Пьедестал также состоит из трех частей: базы, тела пьедестала, или стула, и карниза. База - это нижняя часть пьедестала в виде высокой полки или плиты, на которой расположены в зависимости от ордера полочки, валики, гуськи и т.д. На базе расположено тело пьедестала (стул). Вверху пьедестал увенчан карнизом простой или сложной формы.
Колонна покоится на пьедестале и поддерживает антаблемент. Колонна состоит также из трех частей: базы, стержня (тела) самой колонны и капители. База - нижняя часть, состоящая обычно из толстой плиты (полки), на которой расположены нужной формы архитектурные обломы. На базе устанавливают тело колонны, завершающееся капителью.
Стержень колонны обычно, начиная от базы до 1/3 высоты, бывает цилиндрическим, а на оставшейся 2/3 высоты переходит постепенно в коническую с небольшим утонением, но не по прямой, а по плавной кривой, называемой энтазисом. Иногда колонны утоняются не только к верху, но и к низу, т.е. имеют двойное утонение. У таких колонн наибольшая толщина находится на 1/3 расстояния от низа колонны.
Антаблемент находится над колонной и состоит из трех частей: архитрава, фриза и карниза (венчающего).
Пропорции полного ордера следующие: если по высоте его разделить на 19 равных частей, то высота пьедестала составит четыре части, колонны - 12 частей и антаблемента - три части. Неполный ордер делят на пять частей: четыре части - колонна, одна часть - антаблемент.
В зависимости от формы различают архитектурные ордера: тосканский, дорический, ионический, коринфский. Масштабом всех частей ордера является радиус колонны в ее нижнем основании. Этот радиус называется модулем и обозначается буквой М. В тосканском и дорическом ордерах модуль делится на 12 частей, а в ионическом и коринфском - на 18. Эти части называются партами и обозначаются буквой П. Стержни колонн всех ордеров - круглые.
Тосканский ордер (рис. 2, а) имеет массивные части.
Колонна гладкая
Рис. 1. Полный (а) и неполный (б) ордера
Рис. 2. Тосканский (а) и дорический (б) ордера
Рис. 3. Ионический ордер
На гладком фризе расположены триглифы - три ровные полосы, разделенные между собой треугольными выемками. Впадины между триглифами называются метопами. Они бывают гладкими или с изображениями, выполненными из различных материалов. Под карнизом делают украшения в виде зубчиков, сухариков или модуль-онов. Такие ордера или полностью выполняются штукатурами, или триглифы, сухарики и модульоны, а иногда и капители выполняют лепщики.
Ионический ордер (рис. 3) имеет также сужающуюся кверху колонну. По высоте она равняется 9 диаметрам, или 18 модулям. По стволу проходят 24 каннелюры более глубокие, чем у дорической колонны. Они разделены между собой дорожками, или лентами. Внизу каннелюры срезаются под прямым углом, а вверху полуокружностью. Капитель - сложная с завитками или волютами и иониками. Антаблемент ордера состоит из гладкого архитрава с тремя горизонтальными уступами. Над верхним уступом расположена полка, а под ним рельефный орнамент. Фриз бывает гладкий или с рельефными изображениями. Карниз гладкий и только под полкой расположены сухарики с бусами. Капитель и весь орнамент выполняют лепщики, остальное - штукатуры.
Коринфский ордер (рис. 4) имеет сложные капитель и пьедестал. Стержень колонны равен 10 диаметрам, или 20 модулям. По колонне проходят 24 каннелюры, разделенные между собой дорожками, которые вверху и внизу заканчиваются полуокружностями. Капитель состоит из 16 волют, поддерживаемых двумя рядами акантовых листьев. Антаблемент имеет модульоны, которые расположены под слезником на некотором расстоянии друг от друга. Фриз ордера - гладкая плоскость, над которой располагается орнамент. Венчающий карниз сходен с ионическим. Все рельефные части ордера выполняются лепщиками, остальное штукатурами.
Вместо круглых колонн часто устраивают квадратные, ровные или уменьшающиеся на конус. Такие колонны делают с капителью или без нее. Пилястры (половина колонны, выступающая из стены) чаще всего имеют вверху капитель. Пилястры бывают гладкими или с каннелюрами. Иногда делают рустован ные колонны, т.е. с имитацией каменной кладки.
В зависимости от формы и отделки колонны оштукатуривают, разравнивая раствор правилом, полутерком или малкой с энтазисом, или вытягивают, в особенности, если по стволу колонны проходят каннелюры.
Построение энтазиса. Имеется колонна радиусом (модулем) нижнего основания 360 мм. Модуль тосканского и дорического ордеров равняется 12 партам (парта равна 30 мм), а модуль ионического и коринфского ордеров - 18 партам (парта составляет 20 мм). Нижний диаметр для всех ордеров равен двум модулям. Колонны тосканского и дорического ордеров имеют высоту 14 и 16 модулей. Верхний диаметр равен 1 модулю 8 партам, утонение на всю длину колонны - 120 мм, на радиус или на половину колонны - 60 мм.
Для колонны ионического и коринфского ордеров высотой 18 и 20 модулей верхний диаметр равен 1 модулю 12 партам, утонение на верхнем диаметре на всю колонну 140 мм, на радиус или на половину колонны - 70 мм. Зная эти данные, приступают к построению энтазиса.
На широкой доске вычерчивают в масштабе колонну и проводят в центре ее ось (рис. 5, а). На одной трети колонны, т.е. там, где начинается утонение, проводят нижним радиусом колонны из центра О дугу АБ. Затем из точек В и Г, определяющих верхний диаметр колонны, проводят линии до пересечения с дугой АБ, где образуют точки, помеченные цифрой 7. Разделив А1 и 1Б на произвольное число одинаковых частей, в данном случае на четыре (1, 2, 3, 4), на такое же число частей делят оставшиеся 2/3 колонны и проводят по точкам деления горизонтальные линии, перпендикулярные оси.
Рис. 5. Коринфский ордер
Для изготовления правила-лекала берут остроганную доску. Она должна быть на 50-100 мм шире, чем утонение на всю колонну. Длина доски равняется 2/3 высоты колонны. К одному концу доски прибивают кусок фанеры, после чего от ровно остроганного края отмеряют на доске разницу между радиусами нижней и верхней частей колонны (в разбираемом случае 60 мм) и проводят линию, параллельную краю доски. Точку пересечения линий помечают буквой А. Раздвигают ножки циркуля до размера искомого радиуса (в данном случае 360 мм), ставят одну ножку в точку А, а другую - на фанеру (прибитую с другой стороны доски) и вычерчивают дугу.
Рис. 6. Построение энтазиса и изготовление правила-лекала двумя способами (а, б) для колонны с модулем 360 мм
Рис. 7. Провешивание колонн ровных (а) и с энтазисом (б)
Эту дугу делят на произвольное число одинаковых частей. Делят на такое же число частей длину доски, проводят все необходимые линии, находят точки и соединяют их кривой линией. Затем фанеру снимают, выбирают или вырезают ненужную часть доски, кромку оставшегося лекала зачищают. Иногда кромку оковывают сталью.
Правило можно изготовить и другим способом (рис. 6, б). Строгают рейку квадратного сечения из несучковатой древесины длиной, равной высоте колонны. Затем берут доску, равную высоте колонны, проводят на ней прямую линию на всю длину и отмеряют сверху от этой линии точку В на таком расстоянии, которое имеет утонение колонны на ее радиус. Например, колонна утоняется на 120 мм, значит на радиус 60 мм. Прямую линию на доске делят на три части. Одна нижняя часть прямая, а две трети идут на сужение.
К проведенной нижней прямой линии прибивают рейку двумя-тремя гвоздями, а затем загибают оставшиеся 2/3 рейки до точки В и прибивают. Кривая, образуемая изогнутой рейкой, и является энтазисом. По этой рейке на доске проводят карандашом линию. Рейку снимают, делают пропил по кривой, зачищают его и получают правило-лекало.
- Архитектурные ордера. построение энтазиса
Все правила, приведенные в этом разделе, изложены по системе Джакомо Виньолы (если специально не указано обратного).
В античной греческой архитектуре сложились три ордера: дорический, ионический и коринфский. Позднее были созданы еще два: тосканский (простой) в Риме, и сложный (композитный) в эпоху Возрождения.
Что такое архитектурный ордер
Архитектурный ордер – это порядок расположения конструктивных частей сооружения, при котором рациональное распределение и взаимодействие несомых и несущих частей получило определенное образное выражение (форму), отвечающее практическому (утилитарному) и художественному назначению сооружения.
Ордер возник на материальной основе стоечно-балочной конструкции и стал ее художественным выражением. Основными элементами ордера являются колонна и архитравное перекрытие. Они выполняют практическую функцию, образуя укрытие от дождя и солнца; они являются конструктивными элементами, образующими устойчивую систему сооружения, и, наконец. Они выполняют художественную функцию, создавая тот или другой художественный образ здания.
То есть, ордерная система – конструктивная и одновременно художественная одновременно.
Свое высшее развитие ордера и ордерные системы получили в античной Греции в VI-III вв. до н.э. в храмах и общественных здания, строившихся из камня. Но элементы ордера начали складываться в более древней, чем каменная, сырцово-деревянной архитектуры, не дошедшей до нас. Конструкции и формы, выработанные в дереве, переходили потом в камень, видоизменялись под влиянием нового материла и новых способов его обработки и конструирования. В античной Греции были разработаны три основных ордера: дорический, ионический и коринфский.
Позднее, в эпоху Ренессанса, архитектурный ордер стали понимать, как собрание правил, сформулированных Витрувием в трактате «Об архитектуре». Но, поскольку не сохранилось ни одного чертежа и в этом труде содержится много пробелов, касающихся пропорций различных частей ордера, возникло несколько интерпретаций разных авторов эпохи Возрождения.
Наибольшее распространение получили трактовки Андреа Палладио и Виньолы . Правила, сформулированные этими архитектора можно применять и сейчас, они прозрачны, легки для запоминания и понятны.
Пропорции ордеров никогда не были строгим каноном и варьировались на протяжении всей истории архитектуры. Приведенные здесь пропорции взяты у Виньолы из книги Августа Гарнери «Ордера гражданской архитектуры» и из книги И.Б. Михайловского «Теория классических архитектурных форм» .
Ограничение применение ордерной системы
Канонические системы ордеров, созданные архитекторами-теоретиками и практиками и отражающие многовековой опыт строительства, несмотря на всю их четкость и закономерность, не дают ответа на многие вопросы и являются до некоторой степени абстрактными схемами, игнорирующими многие конкретные условия строительства.
В этих системах почти не учитывается реальный масштаб, не разбираются связи ордера с самим зданием и с его окружением, не учитывается материал; закрепление за каждым видом ордера своего размера интерколумния носит условный и абстрактный характер.
Но следует понять истинное значение этой системы и границы ее использования. Каноническую систему ордера зодчие-классики не рассматривали как собрание неизменных правил и готовых архитектурных форм и приемов, которые оставалось только заимствовать и применять на практике. Они считали, что, опираясь на каноническую систему, ордер и ордерные композиции нужно решать конкретно, отыскивая их конкретные пропорции и формы в зависимости от назначения здания, композиционной идеи, масштаба, конструкций, окружения и т.п.
Статьи
- Краткий исторический обзор (Иконников А.В.)
Развитие архитектурного ордера как художественной и конструктивной системы
Отрывок из книги: Иконников А.В. «Художественный язык архитектуры» М.: Искусство, 1985 г., ил.
Загрузка...
